В отличие от скерцо, значительно уже исторический диапазон бытования ноктюрна, который связывает группу синтезирующих жанров с областью чистой лирики. Как собственный жанр чистой музыки ноктюрн—сугубо романтическое явление, сложившееся в первой половине XIX в.; дальнейшая его эволюция была хотя и плодотворной, но не долгой. Расцвет ноктюрна был связан с поэтическим воспеванием ночи как момента высшего эмоционального подъема, как символа прекрасных, возвышенных проявлений человеческой души или же «радости страдания». Такое романтическое отношение к образу ночи, запечатленное в полотнах Делакруа и Коро, в стихах А. де Мюссе, Мицкевича и Тютчева, в XX в. отошло в прошлое, и слова Маяковского «А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейтах водосточных труб»? прозвучали символично. Правда, на риторический вопрос поэта композиторы XX в. не раз давали положительный ответ, однако прежняя незаменимая роль ноктюрна как выразителя целой гаммы настроений оказалась утраченной.
Богатейшие лирические возможности ноктюрна достаточно исследованы. Кантиленное начало преломляется в нем сложно, напевностью насыщается вся фактура, мелодика вбирает в себя декламационные обороты, органично взаимодействует с различными вокальными жанрами, включая оперную арию, баркаролу и хорал. Сравнительно менее освещена пластическая сторона ноктюрна, хотя В. Цуккерман совершенно справедливо пишет о «характерном для ноктюрнов единстве выразительности и изобразительности». Именно это единство определяет статус ноктюрна как синтезирующего жанра; его мы и будем иметь в виду в дальнейшем, уделяя большее внимание пластическому началу, конкретные проявления которого уловить труднее.
Пластическое своеобразие ноктюрна достигается с помощью особого типа фактуры—в высшей степени гармоничной, внутренне не противоречивой и вместе с тем глубоко дифференцированной в различных своих планах, передающей ощущение широкого пространства, прозрачного и, благодаря мерному ритмическому колыханию, чуть вибрирующего воздуха, в котором тонут очертания различных предметов. Приглушенная динамика, служащая непременным условием звучания этой фактуры в изложении главных тем, вызывает ассоциации с настороженной ночной тишиной, когда каждый звук чутко улавливается и действует с неотразимой силой. Замечательно, что характерный тип фактуры определился уже у Фильда (см. № 1, 2, 4, 5, 6, 7, 8, 10, 11), а затем был обогащен Шопеном, ноктюрны которого отличаются еще большей объемностью и воздушностью музыкального пространства (см. ор. 9 № 1 и 2, ор. 27 № 1 и 2, ор. 32 № 1, ор. 48 № 1, ор. 55 № 1 и 2). Та же особенность обращает на себя внимание в двух крайних из трех ноктюрнов
Листа. Интересно, что и у композитора XX в. Барбера в ноктюрне «Дань почтения Джону Фильду» воспроизводится эта классическая черта
жанра.
Своеобразный пластический знак ноктюрна, а котором идет речь, меньше, чем в каких-либо иных жанрах, претендует на господство в музыкальной форме. Он создает начальную психологическую установку, под эгидой которой воспринимаются все дальнейшие музыкальные детали: и орнаментика, и нейтральные виды фактуры, и первично-жанровые элементы, вплетенные в
музыкальную ткань.
Одна особенность жанра может показаться парадоксальной. «Ночная музыка» должна вызывать ощущение таинственного «покрова ночи», однако это можно встретить в сравнительно немногих ноктюрнах. У Фильда здесь можно назвать № 11 Es- dur, вообще интереснейший в его наследии, у
Шопена—ор. 9 b- moll, op. 27 cis- moll и ор. 48 с- moll. Прекрасно передана мрачно влекущая, зловещая фантастика ночи в «In der Nacht» из Фантастических пьес Шумана.
Подавляющее же большинство ноктюрнов окрашено преимущественно в светлые тона и ассоциируется скорее с лунной или звездной ночью. Интересно предположение Листа о возможном воздействии на основоположника жанра Фильда петербугских белых ночей. Но гораздо важнее вновь вспомнить о выразительной стороне, которая превалирует в ноктюрне больше, чем в других синтезирующих жанрах. Красота ночи показывается не иначе, как грань духовно прекрасного, возвышенного, и тот же Лист проницательно подметил  это: «Таинственная гармония снимает противоречие между мраком ночи и сияющими лучами света, что едва ли вызывает изумление: настолько неопределенность   образов   заставляет нас чувствовать, что они   порождены   окрыленными   фантазией грезами поэта, а не голой реальностью».
Среди любых жанров чистой музыки, связанных с лирикой, ноктюрн рельефно выделяется как область созерцания, чему подчинен целый комплекс жанровой стилистики:и медленный темп, и преобладающий экспозиционный тип изложения, и обилие варьирования, и повышенная ритмическая регулярность, и разнообразные виды симметрии, уравновешивающие форму. При художественно убедительной, тем более, гениальной, как у Шопена, реализации этого образа созерцания достаточно бывает лишь намека на то; что именно созерцается. Но этот тонкий художественный намек существенно отличает ноктюрн от обобщающе-лирических жанров, например, andante или adagio сонатно-симфонического цикла, а также от прелюдий и лирических
миниатюр.