Жанр песни

Обширную жанровую группу в семействе музыки и слова составляет песня — смежный жанр, получивший в XX в. мощнуе стимулы развития благодаря новым техническим средствам информации и распространению массовой культуры. Сочиняемая большей частью профессиональными композиторами, исполняемая с эстрады, по радио или телевидению, песня сохраняет связь с исконным семейством прикладной взаимодействующей музыки в плане бытования; в случае популярности она охотно напевается в повседневной жизни и становится, таким образом, «обиходной» музыкой.
Скромная по содержательной емкости, песня тем не менее необычайно чутко улавливает духовный климат своего времени и может служить неоспоримым свидетельством в истории общественных настроений; в этом—своеобразная
сверхфункция жанра. Две вершины в эволюции советской массовой песни так ярко отражают созидательный энтузиазм 30-х годов и героический подъем в годы Отечественной войны, одновременно связанный с обострившейся
потребностью в задушевной лирике. Красноречив и процесс постепенного угасания песни в послевоенные годы, когда она лишилась питавших ее социально-психологических источников. Характерная для нашего времени тенденция эстрадной песни—вторгаться в высокую сферу социально-философской проблематики — вносит очевидное противоречие в эстетику жанра, предрасположенного к простоте и безыскусности содержания (в стиле рок-музыки, при всем ее изощренно-надрывном интонировании и обильном инструментальном «уснащении» эта простота подчас доводится до грубого примитива).
Закономерности синтеза слова и музыки в песне не требуют подробного рассмотрения, т. к. они были освещены в предыдущем очерке этой главы в связи с песенным уклоном романса. Здесь также господствует принцип
метроритмического резонирования и обобщенного отражения поэтического текста в условиях куплетной или куплетно-вариантной формы. Специфическую особенность составляет ведущая роль стереотипных, «обиходных»
интонаций, а также приемов «сцепления» мелодических звеньев, облегчающих интонирование и запоминание мелодики. Впрочем, пользуясь этой «системой доходчивости», композитор всегда вправе освежить ее оригинальными
деталями.
Однако есть особая жанровая разновидность песни, заслуживающая специального внимания благодаря специфике лежащегр в ее основе музыкально-поэтического синтеза. Это— авторская песня.
Расцвет песенного творчества отечественных поэтов-бардов приходится на 60—70-е гг., когда их искусство было официально непризнанным, и это побуждало к смелому отклику на животрепещущие вопросы бытия, недоступные
иному художественному воплощению.   Наиболее типичные черты авторской песни сложились именно тогда; их и следует взять за основу характеристики, не рассматривая сдвигов последующих лет, по существу размывающих   жанр.
Интереснейшая разновидность синтеза в авторской песне близка синкретизму, т. к. предполагает т р и е д и н с т в о   поэта, автора музыки и певца-исполнителя.    Как поёт о своей песне Булат Окуджава, «она еще очень неспетая, она зелена, как трава, но чудится музыка светлая, и строго ложатся слова».
При всем бесконечном многообразии поисков в области музыкально-поэтического союза, авторская песня представляет здесь единственный более или менее устойчивый жанр, художественной доминантой которого выступает не музыка, а поэтическое слово. Принадлежащее авторам песен, но истинным поэтам по призванию, оно всецело определяет идейную сущность и эмоциональную атмосферу произведений. Участие музыки сводится почти полностью к первой из родовых сверхфункций — суггестивному воздействию. Рассчитанная на сравнительно узкий круг слушателей-собеседников, духовных соратников и единомышленников барда, музыка придает авторской песне
незаменимую задушевность и доверительность (нельзя не признать, что исполнение в огромном переполненном зале, а особенно в сопровождении инструментального ансамбля, неизбежно отклоняет жанр от его исконной природы). С этим характером интимного музыкального собеседования связаны и ладовая простота мелодики, обильно черпающей доходчивые интонации из овеянного обаянием фонда русского бытового романса, и скромность гитарного аккомпанемента, основанного на сложившихся формулах (виртуозная партия гитары, например, у Дольского—опять-таки отклонение от природы жанра).
Не претендуя ни на что большее, кроме притягательного «озвучивания» поэтической мысли, музыка здесь ограничивается соответствием своего интонационного строя общему характеру стихов, господствующему в них
настроению. Автор не ставит перед собой задачи конкретного, тем более детального отражения поэтических образов.
Любопытно, что иногда это распространяется даже и на музыкальные образы: «Лесной вальс» Окуджавы имеет четырехдольный размер. В то же время мелодическая изобретательность, даже по песенным критериям, также
ограничена, иначе это противоречило бы статусу поэтической доминанты. Зато ритмо-звуковая сторона стихов максимально сливается с резонирующей им музыкой, подчиняя элементы встречного ритма, побуждая к остроумным
музыкальным аллитерациям («Черное море» Кима) или вызывая к жизни специфические приемы интонирования, например, напряженное протягивание согласных в конце стихов у Высоцкого. Соответственно непритязательной, но
неотъемлемой роли музыки, выстраивается куплетная форма, которая постоянно господствует в авторской песне. (Однако из ярких исключений—«Театральный пролог» Кима, где в зависимости от «лирического сюжета»
развертывается сложная двухчастная форма с кодой-репризой, но состоящая опять-таки из контрастирующих строфических рядов).
Музыкально-поэтический синтез в авторской песне глубоко органичен. Особая роль музыки в этой   «поющейся поэзии» полностью отводит от нее упреки в музыкальном примитиве, банальности и т. п. Знаменательное искусство поэтов-бардов , в их лучших творениях именно синкретично, и с этой точки зрения наследие Высоцкого обладает ничуть не меньшей художественной ценностью,
чем творчество Кима или Окуджавы, хотя в собственно музыкальном отношении он им значительно уступает.

О.В.Соколов

< Предыдущая		Следующая >

Обновлено 21.06.2010 09:13

Гамаюн gamayun@lafamire.ru

Сейчас 394 гостей онлайн